Ирина Алферова рассказала о своем творчестве и об участии в проекте «В кругу семьи»

В преддверии Дня семьи, любви и верности, который теперь стал государственным праздником, состоялась пресс-конференция с известной российской актрисой Ириной Алфёровой, не равнодушной к общероссийской программе «В кругу семьи». Встреча была приурочена к закладке первого камня памятника святым Петру и Февронии Муромским – покровителям семьи, брака. Собственно, об этом и шла речь в этот день, но и для беседы о своем творчестве актриса также нашла время. И вот что из этого получилось.

- Вы сегодня говорите о Петре и Февронии. Планируется ли снять фильм об этих святых, ведь это очень хорошая история. Хотели бы вы сыграть там одну из ролей?

- Вы увидите сегодня одну кинокартину, она была у нас на фестивале и получила приз. У нас в планах есть – снять художественную картину о Петре и Февронии. Очень серьезную, интересную. Мы ищем режиссера, спонсоров (улыбается). Но это очень сложно. Мы хотим, чтобы эта картина была достаточно интересной, глубокой. 

Конечно, хотела бы сыграть! (Смеется.) Но теперь уже совсем уж когда перед смертью. (Смеется.) Начало истории будет другая актриса играть. Ну а конец я подхвачу. 

- А ваш фестиваль, о котором вы упоминали, он имеет конкретный адрес прописки или каждый раз меняет свое местонахождение?

- Он проходил в Москве, в Новосибирске, а сейчас нас Екатеринбург не отпускает. Мы однажды его провели, и они говорят: «Нет-нет-нет, мы хотим ежегодно». И вот как-то каждый год там его проводят. Мы можем приехать и в Краснодар. У нас все очень мобильные наши иностранцы, все живо им интересуются. У нас там и мастер-классы интересные проходят. Например, голландцы учат детей рисовать. У них методики интересные. Они мультипликаторы. И потом, в конце, показывают мультфильмы, которые им удалось создать за весь фестиваль.

- Поскольку мы сегодня говорим о семье, любви и верности, хотелось бы задать следующий вопрос. Приходилось ли вам выбирать между карьерой и семьей? И что для вас было на первом месте?

- Честно говоря, я не понимаю, что это за выбор такой. Вопрос мне понятен, но я не понимаю для себя, что это за выбор. Если есть любовь к своей профессии, если это получается, близкие должны это понимать и радоваться. И дети становятся только лучше, когда ты занимаешься делом. Ну не могу я что-то сделать, не успеваю, главное, что я им все это объясняю и нахожу какие-то варианты.

У меня трое прекрасных приемных детей, замечательных. Я их уже вырастила, они уже закончили институты, двое в Англии живут.

Нет этой проблемы. Она какая-то искусственная. А если и есть, это что-то в семье неладно. Можно обойтись и без мамы один день, но ведь все равно я с ними – я звоню, они знают, что я душой с ними, они меня любят, они меня уважают, гордятся мной. Поэтому мне кажется, что это гораздо лучше, чем когда ты ничего не можешь дать и делаешь этот выбор в пользу семьи. Нет, я не понимаю этого выбора. Надо заниматься делом, а все остальное… Любовь в тебе есть или ее нет. Это само собой. Семья, она внутри тебя. Дело внутри тебя. И поэтому я всегда объясняю, если я что-то не могу, куда-то пристраиваю детей.

Когда моя дочка маленькая оставалась вообще одна, я ей объясняла, придумывала сказки, обкладывала всякими книжками и говорила: «Ой, как здорово, что ты одна! Ты можешь придумать себе целый мир, и никто тебе не мешает!» И она говорила: «Ой, идите уже, идите!»

Поэтому мне кажется, что это все придумывают, эту проблему. Нельзя никакого выбора делать. Не надо его делать. Надо заниматься делом. Бог поможет (смеется). Вот действительно говорят, что помогает Бог, так и есть. Вот если честно, я вообще не хотела ребенка. А потом хотела баловать ребенка. Хотела двоих, но мне хватило сил только на одного. Мои силы в связи с работой были ограничены. А Бог сказал: «Нет, извините, есть у вас какие-то моральные ценности, женские таланты». А потом у меня появилось еще трое. (Смеется.) Оказалось, что, наоборот, все интересно. Потому что я просто ради себя не могу жить. Это ужасно. Детьми интересно заниматься. У меня получились очень интересные дети. И я не баловала их. Что-то мы могли, что-то не могли. Когда денег не было, говорила: «Ничего, поедете на троллейбусе в школу», ну и так далее.

Проблемы нет. Надо просто решать все это. Вот нам Бог дал любовь, и надо внутри себя как-то это развивать, не терять, и все-все приложится. И все не в труд. Все как-то легко и интересно. И все, что ни дается – еще один ребенок, - и еще интереснее жить, потому что ребенок – тоже человек, со своим каким-то миром. А когда он вырастает, получает профессию, твой мир расширяется еще больше.

А вообще, я наблюдала в своей профессии, очень много есть актрис очень хороших, которые сделали этот выбор, не стали рожать – очень несчастные люди, очень трагические судьбы. Они очень одинокие. Поэтому не надо делать этот выбор. Надо любить людей и детей.

- А по поводу занятия делом… Что для вас интереснее: съемки фильмов или все-таки игра именно в театре? И какие чувства вы испытываете, когда выходите на съемочную площадку?

- Мне и там, и там интересно – смотря какой сюжет, какие люди окружают. Меня талантливые люди окружали и в кино, и в театре. Но театр для меня – это дом. И такой дом нужен актеру всегда. В кино ты только приходишь, а от тебя требуют, требуют, требуют… И ты все время должен выкладываться. Там ты все время должен быть готовым, ты не можешь экспериментировать – все на пленку. В театре с этим проще: ну, один спектакль получился не такой, а в кино такого делать нельзя.

Но в кино я научилась – вот, наверное, Господь нас за это и ругает, - радоваться очень поздно. Ты сию секунду можешь быть не собой, а совершенно другим человеком. Ну, естественно, я вкладываю и какие-то свои качества, поэтому свои роли тоже выбираю и боюсь из-за этого отрицательных ролей. Даже вот я играю Раневскую… У нас в театре идет три «Чайки» - чеховская, акунинская – продолжение, и оперетта. Я играю в разных жанрах, и даже вот она, Раневская на меня влияет. Я уже с утра становлюсь жесткой, что-то вот отвечаю грубо. Мне дома говорят: «Что у тебя сегодня за спектакль?» Я отвечаю: «Чеховская чайка». И все понимают, что это уже не я.

Поэтому я решила не экспериментировать и стала выбирать только те роли, которые я могу наградить какими-то своими качествами. Жизнь такая короткая… В общем, отрицательные роли я играть не буду.

- А когда видите фильмы со своим участием, хотелось бы что-то переиграть, изменить?

- Конечно-конечно. Пленка… Да, изменить хотелось бы. Потом я уже успокаиваюсь, философски начинаю к этому относиться.

Например, в «Хождениях по мукам» многое хотелось бы сначала сыграть. Я так переживала, что там не доиграла. А потом я просто поняла, что вот я была Дашей, меня режиссер правильно выбрал, потому что я была вот таким чистым человечком таким, и он верил мне, вел меня. И вот то, что я не сыграла, - это замечательно. Вот только теперь я понимаю, что в кино нужно быть собой. Работать очень много (смеется) и иметь внутренний мир, соответствующий твоему герою. Ну и сейчас мне нравится, что я там не доиграла. Зато там вот есть такая искренняя чистота Дашина.

Нет, я не могу гневить Бога, говорить, что как-то меня что-то не устраивает. Да, в театре меня что-то не устраивает, но меняешь это, меняешь, меняешь…

Нет, мне интересно жить в этой профессии.

- А какая из ваших ролей самая любимая?

- Вот Петра и Февронии (смеется). Та, что будет впереди (смеется). Да все любимые. Все разные. Я же говорю, что роли тщательно выбираю. У меня сейчас много предложений – столько соблазнов! Сериалы… А я не соглашаюсь: я читаю сценарий, и волосы дыбом встают. И я думаю: «Нет, лучше я буду в театре. Пусть это будет меньшее количество людей, но не хочу этот позор». Потому что стали снимать вообще какие-то непонятные люди, вообще не владеющие камерой. Не знаю, я один раз попробовала, и мне не понравилось – слишком многим сейчас нужно владеть актеру. Нужно ходить с зеркальцем с оператором, надо самой гримероваться, режиссировать всех партнеров, потому что режиссер это не может, в общем, все приходится делать самой. Удивительно, куда пропала профессия вот так вдруг.

Вообще вот если говорить о нашем фестивале, почему мы его начали проводить, была замечательная студия имени Горького, она была, как вы знаете, детская. Такая студия была единственной в мире. Ставились потрясающие картины, которые всегда будут потрясающими – они никогда не будут устаревшими, потому что эти фильмы детские создавались великими, талантливейшими людьми. Но потом эту студию уничтожили, осталось только название. Ее хочет «Дисней» купить, сейчас там ничего не производится… Вот, имели… А создавать гораздо сложнее.

У нас было потрясающее детство – потрясающие картины, наши герои, с которых можно было брать пример. Сейчас такого нет, и мы вообще потеряли нашего героя, дети больше увлекаются Гарри Поттером. Это герои уже не наши, и очень жалко.

Ну а в нашей стране столько примеров! Столько талантов! Столько литературы – снимай, не хочу. И дети этим всем не умеют пользоваться.

- А есть ли такая роль, о которой вы мечтаете очень давно, но вот по каким-то причинам до сих пор ее не удалось сыграть? И что это за роль?

- Ну, скорее, даже в театре я теперь хотела бы сыграть… (задумчиво) Я бы себя хотела сыграть. И чтобы не героиня мне диктовала, а чтобы я ей диктовала. Потому что, мне кажется, я накопила очень интересные качества человеческие, и мне бы хотелось мою героиню ими наградить и сыграть себя. И с людьми честно разговаривать.

- Вы говорите, что мечтаете сыграть саму себя. А вы пишете что-то?

- Я пишу, но сейчас все пишут (смеется). Я пишу, но это больше дневники, такие наброски. У меня такой стиль, может быть, не очень жесткий. А вообще мне не нравится, когда женщины пишут. Мне больше нравится мужской стиль. Мне нравится Пастернак. Если бы я вот так писала. Тогда бы я это опубликовала, а пока так не получается, поэтому я пишу для себя и не соглашаюсь на эти книги.

- А сценарии?

- Нет-нет-нет! Для этого есть профессионалы, пусть они этим и занимаются. Мне очень хватает работы своей, я ничего не успеваю: очень много спектаклей, театры, еще есть новые варианты – все очень сложно. У нас в театре проходит конкурс уже 15 лет. Все пьесы, какие создаются, даже зарубежные, приходят к нам в театр, мы их читаем, можно даже сказать, что у нас есть жюри, очень такое серьезное. И самое главное – что мы даем жизнь этим пьесам, и даже есть призы. И мы всегда потом эти пьесы печатаем, издаем. Я считаю, что это самое главное для драматургов, но вот за все эти 15 лет ни одной пьесы для себя я не смогла найти. Они все, я бы сказала, коммунальные. И женщины почему-то кричат, орут. Поэтому я выбираю зарубежные спектакли – там почему-то все спокойные женщины, они не кричат, они какие-то свои проблемы решают… А у нас все как-то ну прямо извращение. Ну что это такое? (Недовольно.) Я не понимаю.

Поэтому мне сложно выбрать. Правда, я переделываю пьесы. Сложно.

- Ирина Ивановна, вам, наверное, достался замечательный ангел-хранитель – вы замечательно выглядите, возможно, он вам подсказывает по жизни много, но тем не менее решения принимаете вы сами. А есть такое решение, в котором вы, хоть и с трудом, но все-таки можете сознаться, что оно было ошибочным?

- Жизненное? Да, конечно. Конечно. Я натворила много… Я пыталась как бы это все вернуть, но не вернулось… Но я вела себя хорошо, я считаю (улыбается). Я не предала никого, даже тех, кто меня в этой жизни оставили. Я все равно любила и была с ними, помогала им до последнего дня и не сказала ни одного плохого слова. Это точно.

Я поняла, что вообще очень короткая. К сожалению, это как-то поздно понимаешь, и экспериментировать как-то некогда. И не надо экспериментировать. Церковь в этом должна помогать, думаю, более активнее и все спасти. А жизнь короткая, хотя многие и думаю по-другому, думают, что можно менять партнеров. А их нельзя менять, потому что тогда его по-настоящему не узнаешь – времени не хватит. То есть узнаешь, но только какую-то другую сторону, неинтересную. Когда любишь человека, ты вкладываешь в него. А когда ты меняешь партнера, на это не хватит сил и времени. Конечно, все может быть…

- А вообще вы впервые в Краснодаре?

- Нет, конечно, что вы. Мы недавно были со спектаклем – очень хорошим. Нет, я все свои спектакли привожу в этот город.

Вообще если я отбираю спектакли, то очень сурово. Обычно долго ищу пьесы. И действительно, найти их почти невозможно, потому что у меня есть очень много условий для пьесы. Она обязательно должна быть очень такой светлой: люди должны выходить и радоваться, должны что-то получать. Вот мы и сделали такой спектакль, мы у вас его играли. Он такой светлый, добрый. Я сама написала монологи о любви. И режиссер у нас был очень хороший. Так что если увидите на афишах, приходите, потому что мои спектакли всегда очень качественные.

- А в целом как вам наш город?

- Город разный (смеется): в центре – красивый, а так он довольно странный. Хотелось бы его как-то привести в порядок. Ведь край-то сам – благословенный. Так что хотелось бы, чтобы покрасивее строили.

Я всего три дня назад была в Белоруссии, я под впечатлением до сих пор. Мы проехали по многим городам. Мне было интересно. Вы знаете, там такие красивые города. Все города – для людей. Чистенькие дома – все, даже построенные в советское время. Они все в порядок приведены. Про чистоту я вообще не говорю – я не увидела ни одной бумажки: ни в городах, ни в деревнях. Такие красивые эти села! И это хотелось бы видеть, приезжая в ваш благословенный край.