Группа «Чайф» работает над новым альбомом

В минувшую субботу, 28 мая, в Ростове-на-Дону состоялся долгожданный для любителей русского рока фестиваль музыки и отдыха «Мосты», организованный пивоваренной компанией «Балтика». В рамках мероприятия журналистам и коллекционерам пивной атрибутики была предоставлена возможность создать «коллективное интервью» - принять участие в пресс-конференции с группой «Чайф», а именно пообщаться с Владимиром Шахриным и Владимиром Бегуновым. И вот, собственно, что из этого получилось.

Ваша группа появилась на волне перестройки и тогда идеи гласности и свободы рухнули. Можно сказать, что группа «Чайф» стала создателем гражданского сознания многих поколений, этим людям как минимум 30. А кто, по вашему, сейчас создает гражданское сознание?

Владимир Бегунов: Мы начинали как уральский вариант калифорнийского рока. Гражданский порыв в творчестве был, но только в силу того, что иногда невозможно уже было терпеть.

Владимир Шахрин: Мы начинали именно как танцевальная группа, мы играли на танцах в школе.

Владимир Бегунов: И до сих пор продолжаем.

Владимир Шахрин: Да. И так на танцах и продолжаем играть. Мне это гораздо больше нравится. Время идет. Был на дворе 1984 год тире 90-й год, эти темы были актуальны, нам было интересно об этом говорить, об этом петь. Мы это пели, но никогда не было для нас задачей наставить публику на какой-то путь. Миссионерство – это не наша тема, и это нам приписывают совершенно зря. То есть мы стараемся делать то, что мы делаем, и не пошло, честно, искренне. И в этом, наверное, есть какой-то наш, так сказать, посыл тем, кто находится в зале, мы действительно искренне к ним относимся.

Вы планируете какие-то выезды, пикники с пивом нашим местным, например, на берег Дона?

Владимир Шахрин: Бывает. Но вы же понимаете, что сейчас происходит в мире с пивом? Сейчас уже и в Праге хорошего пива купить сложно. Также все крупные компании скупили все пивоваренные заводы и делают примерно одинаковый пивной напиток. Но иногда получается действительно хорошее пиво, и это здорово. А у нас в Екатеринбурге достаточно сложно найти хорошее пиво, сваренное на пивоварне. Когда я был алкоголиком, мы очень сетовали, что в разных городах России пиво разного вкуса. Это казалось таким ужасным! Мы говорили: «Дрянь ужасная!» Парни говорили «нет». Все-таки было лучше, когда оно было разное.

У вас огромный опыт участия в фестивалях, расскажите, имеет ли ростовский фестиваль значительное отличие?

Владимир Шахрин: Вы сами как думаете: здесь есть что-то уникальное? Это достаточно добротный, нормальный пивной фестиваль. Все хорошо организовано – у нас никаких вопросов нет к организаторам. Но это не, условно говоря, не фестиваль «На волне» и не «Нашествие». Это вот если говорить честно, откровенно. Но мы ничего против этого не имеем, потому что на таких фестивалях есть всегда возможность сказать что-то тем людям, потому что, допустим, эти люди на кассовые наши концерты не ходят, для них знакома лишь «Аргентина-Ямайка». И вот этот человек приходит на этот фестиваль и видит полуторачасовую программу группы, видит и ту атмосферу, в которой все происходит. Для нас это очень важно. Фестивали имеют для нас цену. Это не проходные выступления.

«Секс, драйв и рок-н-ролл» - насколько актуален этот лозунг сегодня? Если да, то какой из этих составляющих вы придерживаетесь, а если нет, то какой лозунг вы бы выдумать именно для сегодняшнего дня?

Владимир Шахрин: Я хочу сказать, что в российском рок-н-ролле было такое. Мы заключили такую конвенцию – каждая группа отвечает за определенную часть этого лозунга, нам достался секс и рок-н-ролл. Поэтому мы не можем на чужую территорию заходить – надо как бы все-таки соблюдать конвенцию.

Этот вопрос несколько обращен в прошлое. Все, что есть у нас в настоящем, это череда событий, прожитых в прошлом, с которым связаны определенные люди. Скажите, какие люди, с которыми вы жили, общались, повлияли на то, что вы стали музыкантами, достигли всего этого?

Владимир Шахрин: Приблизительно я понял вопрос. Понятно абсолютно, что мы не проект сделанный, то есть мы не пришли вот так вдруг. Я достаточно хорошо помню, что в принципе петь песни и выступать мне нравилось всегда, с детского сада. Вот прямо с четырехлетнего возраста я пел песни, которые были тогда у меня в репертуаре. Что касается рок-н-ролла, то я очень хорошо помню, когда в моей жизни произошел один конкретный случай, когда, получив премию в 19 рублей, я пять рублей честно пропил, а на 10 рублей купил приставку магнитофонную, и в этой приставке была одна катушка, можно сказать, демонстрационная. И на этой катушке был сольный концерт 69-го года Rolling Stones. И это была моя первая запись, которую  я в зале услышал, обалдел от того, что там происходит. Это было попадание точное. Мне хотелось этим поделиться, и я выставлял это в окно и слушал это бесконечное количество раз. И потом получалось собирать все больше информации. Когда слушаешь какие-то записи, смотришь какие-то фотографии, кто-то рассказывает какие-то слухи. Их видео тогда еще не было, мы не знали, как они выглядят. И мы начали играть в рок-группу, у нас получился ансамбль. Это было абсолютно подражание, никакой задачи покорить мир, стать профессиональными музыкантами не было. Мы до этого играли в солдатики, не знаю, катались на велосипедах, а потом начали играть в рок-группу. И вот это как-то тянется все так много времени.

В последнее время довольно часто приходится слышать, что у группы «Чайф» некий творческий застой. Может, вы готовите к выходу в свет новый альбом, но об этом просто еще никто не знает?

Владимир Шахрин: Я вам сразу отвечу, что, начиная с 92-го года, по версии СМИ, каждый последующий альбом был застойным. И при этом писали, что он был отличным.

Владимир Бегунов: Вот как только я перестану видеть плачущих девчонок, я с удовольствием разделю ваше мнение.

Владимир Шахрин: Да, так и было. В 92-м году писали об альбоме, что вышедший в 91-м – отличный альбом, а вот этот – говно. А в 95-м уже писали, что вот этот, который вышел в 92-м, был отличный. И мы к этому абсолютно спокойно относимся. Да и вообще, допустим, Пол Маккартни в прошлом году не написал песню, по восприятию похожую на «Юстудей». Но у него есть уже «Юстудей», никто у него ее не отнимал, и он, ну я не знаю, как произведение искусства, невозможно все время двигаться только вверх. Одним музыкант нравится в одном, другим – в другом. Под «Юстудей» я еще в восьмом классе танцевал с девочкой в спортзале, и для меня это до сих пор лучшая песня Маккартни. А предположим, моя дочь, извините, танцевала со своим парнем под песни Маккартни 2000 года. И вот сейчас, когда они поженились, у них есть ребенок, они только сейчас поняли, что в 2000-м у Маккартни был самый лучший альбом. Это абсолютно естественно.

Не стоит ждать от нас комментариев, кто из критиков от нас что-то ждет, ждет каких-то коренных изменений. Читайте музыкальных критиков. И когда речь заходит об Артемии Троицком, я сразу говорю: «Кто читал за последние 10 лет музыкально-критическую статью Артемия Троицкого? Чтобы он взял и разобрал весь мой альбом». Он раздает просто, так скажем, диагнозы людям, штампы. Вот этот продался, а вот этот не продался, этот говно, а этот – дрессированный пудель Суркова. А как музыкальный критик я давно ничего не читал. Мы действительно очень давно не читали критику про наши альбомы, чтобы там все разобрали и конкретно сказали: вот эта песня – такая; здесь ничего, а здесь вот вторично, они сами себя повторяют. Честное слово, давно этого не было.

Вот сейчас мы пишем альбом. Четыре песни записали, сейчас три репетируем в туре. Ну приедем домой, запишем еще три песни. Потом будем репетировать следующую. И это же ситуация такая, что когда 26 лет за спиной и написано порядка 300 песен, нет смысла писать вторую песню на одну и ту же тему, о чем у нас уже написано, и написано неплохо. Поэтому становится найти тему сложнее, чтобы это трогало тебя и затронуло зрителя.

Это не застой, это абсолютно естественное, так скажем, развитие событий. Тем действительно становится меньше. Если мы раньше каждый год по альбому выдавали, то сейчас, спустя 25 лет, это сложнее. И я в этом никакой трагедии не вижу.